Со станком, каким он должен быть в конце концов, Виталий Анатольевич внес в мой тупой мозг полную ясность. И я занялся расчетами.
«Ты на какую производительность делаешь автомат?»,- поинтересовался Захарыч.
Сейчас уже не вспомню точные цифры, но я выбрал двигатель и редуктор с огромным запасом, порядка в два, в два с половиной раза.
«На миллион пружинок в год при работе в одну смену»,- ответил я.
«Зачем?»,- удивился Захарыч.
«Мы сейчас по плану должны делать порядка 380 тысяч замков в год. А постоянное ежегодное увеличение на 5-6%, а отпуска и больничные наладчика, и все остальные непредвиденные остановки? Так что пусть он работает две недели в месяц, чем потом цех будет кувыркаться из-за нехватки пружинок.»,- ответил я.
«Мы еще быстренько наладим выпуск заколок в случае чего!»,- нафантазировал я будущее.
«Смотри, есть железное правило: увеличение производительности в два раза требует увеличение точности автомата на порядок!»,- предупредил меня опытный инженер и на примерах объяснил мне нюансы.
«Учту»,- отмахнулся я.
Пока Срывалин колдовал над навивкой, Гоголь взялся за правку. Да, в нашем КБМА был не только свой Пушкин, но и Гоголь. Почему Гоголь? Да потому что Николай Васильевич Войтов. Наш постоянный дежурный по КБМА.
Летом, мы часто работали только до обеда. Наш БМП сходив на очередное совещание, получив там «нахлобучку» за наши «грехи», возвращался к нам притихший, вялый, рассказывал, что было на совещании и никогда не раздавал «пилюлей» виновникам произошедшего. Всегда в таких случаях звонил домой, родным, успокаивался. Проходил по всем кульманам, вглядываясь кто чем занят, а потом своим громким уверенным голосом провозглашал:
«Ну ладно, я поехал туда и туда-то!»,- называл два-три места и исчезал до следующего утра.
С началом обеденного перерыва вставал и уходил Захарыч, следом с интервалом в одну-две минуты уходил с концами Срывалин. Я быстро сориентировался и за Срывалином стал исчезать с работы. Только просил Николая Васильевича позвонить мне домой, если БМП вернется на работу, что очень редко случалось.
Гоголь умер утром по пути на работу. Его нашли сидящим в электричке в тупике Горьковского направления Курского вокзала. Аритмия сердца — это не шутки. Так и не успел он написать свою диссертацию до конца.
«На роликах будем делать правку? По-моему это будет наиболее рационально.»,- спросил меня Гоголь.
«Ой, Николай Васильевич, делайте как считаете нужным, вы же намного больше меня знаете, так что полный карт-бланш вам.»,- ответил я.
«Андрей, на сколько роликов делать правку? По расчетам пяти вполне хватит.»,- решил посоветоваться Гоголь со мной.
«Проволока пружинная, давайте перестрахуемся, делайте на семь.»- поосторожничал я.
Больше он не задавал вопросов, и я почти не глядя подписал его готовые чертежи за проверяющего. Его авторитет хорошего инженера-конструктора и въедливого рутинщика позволял мне так относиться к его чертежам.
С узлом подачи я нахлебался по полной программе. Развертка пружины порядка 120-ти мм, всего-то на 12 сантиметров надо протащить проволоку.
Поначалу решил обойтись простой зубчатой передачей. По расчетам выходило, что не вмещаюсь в отведенное пространство. Хотелось сделать все компактно, миниатюрно. Попытался поставить промежуточную шестеренку. Выходило вычурно, громоздко. НЕКРАСИВО.
Однажды при обсуждении нового самолета один известный опытный авиаконструктор сказал:
«НЕ полетит он!».
«Почему??? Вот расчеты! Должен полететь!»,- возмутились авторы.
«Не знаю почему. Не красивый он какой то»,- пожав плечами, ответил создатель многих моделей советских самолетов.
И вот эта притча о красоте была со мной всегда. Я о ней всегда помнил, создавая чертежи. У конструкторов есть своя эстетика, понятие о красоте деталей, изделия. А ТУ-144 так и не полетел, сделали несколько десятков экземпляров, а потом и вовсе забросили этот проект.
Не летабелен был этот самолет, НЕКРАСИВЫЙ.
Пришлось по новой рассчитывать узел подачи, с червячной передачей. Вышло намного компактней, красивее. На том и успокоился.
Но самая большая неожиданность ждала меня, когда я приступил к расчету кулачков командоаппарата. Решил сделать кулачок на постоянную скорость движения подачи, чтобы не возникало особенных динамических сил при протяжке через узел правки. В апогее радиус этого кулачка получился чуть ли не в полметра!!!
«Ого! Ужас! И что делать теперь?»,- удивился и задал себе вопрос.
«Разносить всю конструкцию и наращивать «Пустое мясо» на остальных кулачках? Или изобретать коленвал вместо прямого на командоаппарате? Но тогда же придется делать паз-отверстие для его прохода.»,- Размышлял я.
«Виталий Анатольевич! Посмотрите что получается!»,- чуть ли не закричал я на всё наше КБМА, прося пощады и защиты. )))
«ОГО !»,- рассмеялся он, взглянув на мои расчеты.
«Что делать!?»,- в панике от полученных результатов, очень громко спросил я.
«Думай! Думай голова!»,- всё ещё смеясь посоветовал Виталий Анатольевич и ушел от моего кульмана.
Долго я смотрел на свои расчеты, как смотрит молоденький нахохлившийся петушок на обидевшую его курочку. Крутил-вертел в уме разные варианты выхода из положения. Ничего хорошего не получалось.
«Черт с ним. Давай на постоянное ускорение рассчитаем»,- решил я.
Получилось намного компактней, придется правда немного, на десяток миллиметров поднять всю конструкцию.
«Но это же не коленвал изобретать!»,- успокоил я себя.
«Захарыч, я на постоянное ускорение кулачок сделаю!»,- попросил я совета.
«Смотри сам. Что, иначе не получается?»,- поинтересовался мой советчик.
«Неа.»,- с сожалением ответил я.
«Ты что делаешь!?»,- удивился Захарыч,-»Учти, «ласточкин хвост» на опрокидывание клинет. Поставь прямые салазки.»,- посоветовал мне.
«Как это, клинет!? Все бабки токарных станков работают на «ласточкиных хвостах» и не клинет! Пусть поточнее будет, сами знаете как у нас всё делают для восьмого цеха!»,- возмутился и отмахнулся я от правильного совета.
«Ну как знаешь.»,- пожал плечами Захарыч,-»Я тебя предупредил».
Какой же я лентяй! До сей поры так и не построил эпюры сил действующих в токарном станке и в моей конструкции. Не разобрался тогда, не прислушался к очень ценному совету. Огреб оплеуху, заставил выкинуть на помойку труд многих людей. Почти на полтора месяца задержал ввод станка в производство. Заставил людей в авральном порядке исправлять мою ошибку. Жаль, очень жалко, очень стыдно мне было тогда.
Стыдно и теперь.
Добавить комментарий