Странное дело! Есть в моей жизни три человека, которые спасли меня, помогли выбраться из той ситуации в какой я оказывался, буквально за уши выдернули меня от голодной смерти под забором. НО………….
вспоминая их, с моих уст ничего, кроме потока матерных слов, не слетает. Идет бесконечная нервная брань.
Мне бы в ножки им поклониться, поблагодарить, что оказались на моем пути, не отвернулись, а помогли, чем смогли в тот момент.
А я не могу без содрагания вспоминать о них.
Но обо всем по порядку.
И первый такой человек — это НГ. Я уже упоминал о ней. Рассказал об очаровании и волшебстве первых мгновений встречи, и о той неосторожной фатальной эмоциональной фразе, которой она всё испортила.
Вскользь упоминул о той нездоровой гнетущей обстановке в доме, которую вызвало моё появление. Мать распустила моего отца, позволила ему стать неуравновешенной истеричкой, которая могла устроить скандал по любому незначительному поводу на весь вечер. Даже по поводу, что ему подали на ужин не тот сорт белого хлеба.
Первые несколько вечеров я молчал, не вмешивался, терпел его истерики, а потом не выдержал, сказал прямо всё, что я думаю.
Всё, с того момента, отец полностью переключился на меня и не было вечера, чтобы он не задел меня оскорбительным словом или какой-то обидной фразой. Жить в такой психологической обстановке невозможно.
Мне некуда было уйти, кроме как к НГ. И я через несколько дней, после последней поездки к цыганке в Бологое полностью переместился к ней. НГ была рада. А мне через некоторое время стало просто противно находиться рядом с ней. До тошноты противно.
» Ты что будешь делать 30 декабря вечером?»,- спросил меня Боб.
«Не знаю, скорее всего, буду сидеть перед телевизором и смотреть в двадцатый раз старое кино вместе с НГ. Черт, по другой программе идет прекрасный концерт, а она будет глазами протирать дырки на этом фильме. Наизусть же все выучили его. Тошно, Боб !»,- пожаловался я другу.
» У нас тридцатого вечер, давай, приезжай. Мы с Подругой тоже пойдем.»,- пригласил Боб.
«Да ничего я не хочу!»,- где-то в подсознании я уже понимал, что с Первой мне не быть вместе, но маленькая надежда всё-таки теплилась.
«Давай, приезжай, у нас на ковровом факультете одни девчонки учатся, может какая понравится, зацепишь. Веселей жить станет.»,- уговаривал меня друг.
«Ой, Борь, мне на них даже смотреть не хочется, а не то что волочиться за какой-то»,- Боб учился в художественном училище имени Калинина на скульптурном факультете. Это среднее специальное заведение на уровне техникума, из него прямая дорога в Строгановку.
И всё-таки он меня уговорил приехать.
Компашка у нас собралась большая, человек 10-12. Все молодые, веселые, борзые. Кого не знал, сразу же перезнакомились. И сразу же на душе стало намного легче.
Ребята заранее протащили огненной воды в училище, и перед танцами решили немного переполовинить запасы.
«Будешь?»,- обратился ко мне Кисель.
«А что есть?»,- вяло поинтересовался я.
«Водка, ликер»,- ответил мастер борьбы со Змием.
«Ааа, давай ликеру, только немного»,- решил я погусарить.
«Нееееее, так не пойдет!»,- тоже, по гусарски возразил мне Сашка, и налил почти полный граненный стакан зеленого ликера. До сих пор помню ядовито-зеленый цвет этого напитка.)))
Мне уже было всё равно. Гулять так гулять! Развернись душа, не морщись! И я засадил полный стакан тридцатиградусного, приторно сладкого, густого зелья.
«Пошли танцевать!»,- скомандовал кто-то, и мы спустились в физкультурный зал. Свет потушен, только по залу гуляют лучи маленьких прожекторов цветомузыки. Колонки аппаратуры надрываются, находиться рядом с ними невозможно. Закладывает уши от этих децибел и чувствуется, осязается вибрация. К тому времени твист и шейк вошли в моду, учителя и воспитатели не возражали против них. Вакханалия в полном разгаре.
Почти сразу на глаза мне попалась симпатичная белокурая миниатюрная девчонка. Я подхватил её, познакомились в танце, стал обволакивать её комплиментами. Она разрешала мне оказывать ей знаки внимания. Мы понравились друг другу. У неё было удивительное имя — Надежда. Именно надеждой я жил тогда.
И тут, что называется в самый неподходящий момент, чувствую — мои брюки стали с меня съезжать вниз.
Верхняя пуговица, которая давно просила «ПРИШЕЙ МЕНЯ», держится на одной, уже длинной нитке, и вот-вот совсем оторвется.
Пришлось незаметно потеряться в толпе, и, держа брюки в руках, подняться к ребятам.
«Чего не танцуешь?»,- спросил Боб.
«Да у меня несчастье! Пуговица оторвалась.»,- показал я ребятам, что со мной произошло. Как же они смеялись! Хохотали все, даже я.
«Сейчас!»,- сориентировался кто-то, исчез, реквизировал-добыл у знакомых девчонок иголку с длинной ниткой, принес мне,-
«На, пришивай»,- вручил мне такой необходимый инструмент.
Кисель налил мне еще полстакана ядовито-зеленого ликера.
«Пей быстрей, стакан у нас один, чтоб не терять больше брюки»,- поторопил он меня.
Хлобыстнув ещё огненной воды, я взялся за иголку.
«Не шей на себе, ПАМЯТЬ ПРИШЬЁШЬ!!!»,- воскликнула Подруга,-«Снимай брюки, я сама пришью».
«Какую память!? Отстань, неудобно мне голым стоять перед девчонками»,- отверг я её помощь.
Не верил я тогда ни в какие приметы, кроме черной кошки. Да и в черную кошку почти не верил. А зря!
Добавить комментарий