Помню, как в детстве, оставшись одни, без присмотра взрослых, мы с сестрой решили разжечь костер прямо в квартире на деревянном полу в коридоре и сожгли несколько газет. Мне не было и восьми лет, сестренке пять. Потом, всё-таки опасаясь что можем устроить пожар, мы вышли на лестничную клетку и жгли газеты на лестнице до тех пор, пока нас не застигла за этим занятием какая-то соседка. Вскорости вернулась мать с работы.
До сих пор помню ту выволочку, что устроила мне мать, как старшему. Она волтузила меня до самого вечера и никак не могла успокоится. А отец добавил отменной «ременной каши» «по первое число». А я никак не мог понять:» За что?!!! Ведь ничего же не случилось!!!»
Не знаю, есть ли в Англии или где-нибудь в мире памятник тому яблоку, что свалилось на голову Ньютону. Не знаю! Лень копаться в интернете, неисправимый я лентяй, но памятник этому яблоку я бы обязательно поставил!
Народные приметы, откуда они берутся, как возникают!? Кто их сочиняет!
Нас, городских, с детства учили, что приметы — это мракобесие, непроглядное, дремучее ( никак слово не подберу) …., вообщем как говорит современная молодежь — полный отстой! Нас учили, что наука всё может объяснить, разъяснить, раскрыть любую тайну, сказать что и как надо делать.
И вспоминается мне рассказ одного моего знакомого:
«Мой дед»,- говорил он,-«мог засунуть палец в землю и сказать:»Нет, сегодня сеять нельзя, завтра наверное можно будет», а вот современная наука до сих пор не может точно посоветовать колхознику, когда же все-таки надо начинать сев»
Хм, приметы говоришь!? И вновь мы возвращаемся к той крылатой фразе:»Опыт последних пятидесяти поколений людей нельзя сбрасывать со счетов истории».
Ранняя весна 1972 года, 14 марта,день как день, ничем не отличающийся от других дней, для меня тогда что 12-е, что 15-е, что 14-е — всё одинаково, только числа разные.
В большой зал, где располагался наш отдел посудомоечных машин, солнышко заглядывало только после 12 часов. И соскучившись за зиму по теплым ласковым лучам, мы радовались его появлению. Но уже через час все стали изнывать от его жара. Штор не было, и наше земное светило раскалило до невыносимости воздух в нашем отделе.
Большинство из девчонок, техников-конструкторов нашего отдела, попали в наш институт по окончании подмосковного училища по распределению, были из деревень или маленьких городков Подмосковья, они были ближе к земле, верили в народные приметы, знали их.
Они постоянно выглядывали в тот день в окна нашего отдела, обсуждали весенние ручьи на улице. И в часа два я услышал такую фразу:
«Ну, сегодня курочка не только напьется, а и искупаться сможет!».
Я тогда не понял о чем они говорят, что так возбужденно обсуждают, и спросил Чику:» Про что они говорят!?».
Чика!!! Уникальный человечек! Некрасивая, как я называю таких — «от сохи», но её я очень уважал. Она всегда могла, невзирая на чины и должности, высказать правду-матку прямо в глаза, не стесняясь в выражениях. Всегда её замечания были точны, как говорится «не в бровь, а в глаз», актуальны и не раз затыкали рот некоторым нашим крикунам. Мне кажется её опасался даже наш Олеженька, во всяком случае он не раз отмечал её прямоту и точность.
«Ну как же! Сегодня же Евдокия!»,- воскликнула Чика на мой вопрос,-«Сегодня курочка в первый раз после зимы должна из лужи напиться! Какая Евдокия — таковы и весна и лето вплоть до самого Самсония. Разве ты не знаешь!? В этот день люди всегда за погодой наблюдают.»,- разъясняла мне Чика ажиотаж, охвативший всех деревенских девчонок.
«Хм, какая может быть связь между сегодняшней погодой и погодой через три месяца, летом?»,- фыркнул я.
«А вот посмотришь, лето будет очень жаркое!»,- как само собой разумеющееся объявила Чика.
Прошло три месяца и в Москве установилась невыносимо жаркая погода! 30, 32, 35 градусов!
Штор на окнах в нашем отделе не было, и после обеда воздух нестерпимо раскалялся. В таких условиях работать было просто невозможно, мозг вскипал от жары и отказывался работать. Все изнывали от жары и просто убивали время.
«Ну и жара! Какая тут может быть работа!»,- как-то воскликнул я.
«А что ты хочешь!? Евдокия какая была, что я тебе тогда говорила!?»,- напомнила мне Чика свой былой прогноз.
Что толку сидеть на работе, если из восьми часов рабочих выходило час-полтора с утра, а остальное время уходило на бесконечную и бесплодную борьбу с жарой!? И я взял больничный. Пришел в поликлинику и сказал:»Ой, болит!» и наша участковая врачиха ответила:» На, мальчик, отдыхай!»
На улице 36*С в тени, наши там парятся в нестерпимой «бане» отдела, а я лежу на диване в тенечке большой комнаты и читаю книжку. В тени еще ничего, жить можно, не то что на солнце в нашем отделе.
От такой уникальной для нашей местности жары по Москве начались пожары, каждый день в новостях наша советская пропаганда сообщала о произошедших пожарах, призывая всех нас соблюдать противопожарную безопасность и моментально звонить 01 о малейших возгораниях.
Не знаю, не помню, загорелись ли к середине июля в том году торфяники Мещеры или ветер был не в сторону Москвы, но смога от пожаров тогда еще не было, воздух был чист настолько, насколько может быть чист воздух большого города.
В тот день то ли от брошенной сигареты, то ли от зайчика разбитой стекляшки, загорелась трава на насыпи окружной железной дороги в районе эндокринного завода недалеко от нашего дома. Недалеко — это образно сказано! километр- полтора, а то и два, от того места до нашего дома. Небольшой южный ветер быстро раздул пламя, перенес его сначала на эндокринный завод, а затем и к нашему дому.
И вот я безмятежно валяюсь на диване, читаю какую-то очень интересную книгу и очень завидую себе, что взял больничный, и теперь наслаждаюсь относительной прохладой, а не парюсь в бане отдела.
Вот, дочитав очередную страницу, взгляд оторвался от книги и ненароком застрял на окне. Всю правую половину неба, видную в нашей большой комнате с балконом застилали низкие непрерывные страшные черные клубы дыма.
Отбросив книгу, я кинулся в детскую, окна которой выходили на юг, буквально в десятках метрах от нашего дома начиналась «Промзона». Помните, по всей Москве бегали в ту пору желтенькие фургоны, «газоны» или «Зилы» с надписью «МЕБЕЛЬ», а за ней ближе к курской железной дороге 11 автобаза бензовозов. А чуть левее мебельной автобазы соседствует огромная территория филиала ДОКа.
И что я вижу в окне!?
У забора на стороне ДОКа горят огромные пачки складированной фанеры, а с другой стороны, на автобазе, прямо рядом с этим горящим местом, стоят бочки, много бочек, поставленных в три ряда одна на другую. Что в них!? Бензин!? Отработанное масло!? Двое мужчин с нашей жилой стороны пытаются сломать забор и проникнуть на горящую территорию. В памяти некогда рыться и раздумывать времени нет!!!
Как был я в каких-то драных «трениках» и рубашке, кажется даже в домашних тапочках на босу ногу, так и вылетел из квартиры. Не помню захлопнул я дверь или она закрылась от сквозняка сама.
Подбегаю к забору, нас уже собралось мужиков семь-восемь, общими усилиями мы повалили забор и бросились к горящей фанере, кто-то сунул мне в руки длинный багор и скомандовал:»Растаскивай!!!».
Стоит стена сплошного огня метра в два-три, ветер кидает сполохи-руки в разные стороны, иной раз и в твою сторону, а ты подбегаешь к этому огромному костру, с усилием кидаешь крюк багра так, чтобы он воткнулся в лист фанеры, и моментально отбегаешь от этого огнедышащего монстра, по земле тащишь обгоревший с краев лист деревяшки.
Кто-то распустил тоненький шланг, подключил его, и поливает водой притащенные листы. Тебя обдают из этого шланга водой, ты подставляешь волосы, лицо, грудь под эту спасительную струю и вновь бросаешься к этому пышащему жаром монстру, чтобы отнять у него еще один лист, такой дорогой и дефицитной фанеры.
Минут за 15 мы всеобщими усилиями растащили все пачки фанеры, а приехавшая «пожарка» закончила наше дело, не дав перекинуться огню на автобазу.
Обессиленный, но довольный собой я поплёлся домой.
Дверь была закрыта, а ключи остались внутри. Пришлось дожидаться мать с работы. Не помню, как я провел те несколько часов до её прихода, но точно помню, что встретил её, сидя на лавочке перед нашим подъездом.
«Это что за вид!? Ты где был, шалопай!?»,- ужаснулась она.
«Да тут, недалеко от нас горело, вот решил посмотреть!»,- не хотелось мне рассказывать недавнюю историю и расстраивать её.
«Вечно ты куда-нибудь влезешь!»,- воскликнула мама и отвесила мне приличную затрещину.
«Сразу в ванную!»,- скомандовала она, открывая дверь в нашу квартиру.
Я зашел в ванную, включил воду и заглянул в зеркало! Баааа! Я не узнал себя! Ни ресниц, ни бровей у меня не было! Они сгорели до самых корней. Даже на челке, спереди на голове волосы обгорели и поплавились. И долго потом, пока не выросли новые ресницы, пыль попадала в глаза. Иногда было больно. Приходилось постоянно промывать их.
Отцу я рассказал всё, в подробностях. Он молча выслушал, даже не похвалив меня. Мой поступок фронтовик воспринял, как само собой разумеющееся.
Дружески хлопнув меня по плечу, он произнес:
«Ну, теперь ты понял, что такое огонь!?»
«Да, папа, теперь я кажется до конца понял, что такое стена огня!», — задумчиво, вспоминая эпизоды прожитого дня, проговорил я.
Хочу спросить Вас, можно?
А сегодня Вы броситесь тушить пожар, если будете знать, что ДОК принадлежит одному олигарху, а автобаза — другому?
Отвечать не надо! Ответ я знаю!!!
Тогда мы все бросились спасать и своё имущество!
Сегодня многие возмущаются: » Куда исчезли та доброта, отзывчивость и милосердие, присущая прошлым временам?»
«А всё туда же!!! В индивидуализм, насаждаемый нам из-за бугра!»
Сегодня многих, а молодежь в большинстве заставляют встать на позицию одного из главных героев Джона Стейнбека : » Чтобы иметь возможность делать ДОБРО, необходимо сделать ТРИ ЗЛА!!!». Им невдомёк, что сойти с этой тропы почти невозможно.
Добавить комментарий