Лоюлодска.

Москва!!!

Я не буду описывать здесь, какая она, моя Москва! Просто потому, что про неё написано очень много восторженных слов, и конкурировать с классиками мне стыдно, ну не смогу я описать лучше них или хотя бы на их уровне, а хуже и не стоит начинать!

Москва!!!

У каждого человека, у каждого гражданина нашей страны она своя, со своими любимыми улицами, проспектами, скверами и парками! Кто-то любит Нескучный парк, а кто-то Сокольники.

Кто-то вспоминает Арбат, а кто-то маленький скверик у метро «Красные ворота» с памятником Лермонтову у его входа и скульптурой «Путник», незаметно спрятавшейся недалеко от его главной площадки.

У каждого она — своя, Москва!

Вот незадача! Память не сохранила, случилось ли это ранней весной или поздней осенью. Снега уже или ещё вроде бы не было, но было достаточно холодно, пасмурно, неуютно.

Побродив по своей «деревне», как мы часто называли то место, где жили, и не встретив никого из знакомых друзей и подруг, мы с Бобом решили рвануть в центр, на Красную. Хотелось праздника, приключений и острых ощущений!

Хотя нет. Это я решил, а он меня отговаривал, объясняя, что и там мы никого не найдем, не встретим.

Любили мы побродить по вечерней, ночной Москве, «Послоняться» по её улицам и переулкам в центре, просто так, без дела «пошататься» на её площадях, совсем не забывая и не упуская случая «спикировать», привязаться и познакомиться с интересными девчонками.

Ухлопав пару часов,немного подустав от пройденного расстояния, мы так и не зацепили никого из девчонок. Холодный пасмурный вечер не способствовал, не располагал к знакомству.

«Ну что я тебе говорил, никого мы сегодня не отловим, ни одной «Рыбки», одни каракатицы лазают!»,- раздраженно сказал Боб,-«Поехали отсюда, Поехали на «Три богатыря», может Танюсю встретим, что-то давно она не звонила мне». И я безропотно согласился.

«Танюся», да-да, именно так, Танюся. Она не выговаривала «Ш», у неё получалось только «С». Она так ответила на вопрос»Как её зовут». Так мы и прозвали её.

«Танюся» была подружкой Боба, жила где-то в районе Калинина (Тверь) и работала проводницей вагона на Октябрьской железной дороге.

Если вы думаете, что в советское время на железной дороге не бились, не сходили с рельсов поезда, не горели вагоны, так это не так. И бились, и сходили, и горели.А на «Ленинградке» так особенно часто. Просто наша советская печать старалась об этом не сообщать, оберегая нас от негативных новостей.

«Танюся» погибла на работе. Наверное кто-то закурил в купе, а может что-то случилось с проводкой, с электрикой в её вагоне. Не знаю. Знаю только то, что плацкартный или купейный вагон горит 15 минут, и за это время сгорает до тла. Она всех выпускала, всех пассажиров спасла, а сама не успела выскочить из охваченного пламенем вагона.

Но тогда мы этого еще не знали.

Тогда поезда в Питер, в вечернее время отправлялись как электрички, каждые 20-30 минут -поезд, и на перроне всегда стояло 2-3 поезда на посадку, и не было никаких загородок, заборов и ограничений. И не было никаких охранников, если не считать одного-двух одиноких милиционеров да «топтунов» в штатском, ни чем не отличающихся от пассажиров. Нам и в голову тогда не могло прийти, что может быть как-то иначе.

Мы не торопливо проходили по перрону, разглядывая проводниц. Один, второй, третий. «Танюси» не было ни в одном из них.

«А ты, что, номер бригады не знаешь!?»,- спросил я друга, когда мне надоели эти неудачные поиски.

«Да как-то не удосужился спросить, теперь обязательно узнаю при встречи»,- ответил Боб, ему тоже надоело барражировать вдоль составов.

И в это время объявили посадку еще на один поезд.

«Пойдем, может там она»,- позвал Боб, в надежде на встречу.

Мы нашли нужный перрон и медленно побрели вдоль ожидающего своих пассажиров поезда.

Она стояла на перроне у раскрытой двери вагона в темном форменном пальто и заразительно, громко смеялась. Копна её светлых пшеничных волос сотрясалась в такт её смеха, а я, как курсант на параде, чуть не свернул шею, проходя мимо.

«Ну ты, чего отстаешь, потеряемся»,- недовольным голосом Боб вернул меня в реальность.

Мы обследовали каждый вагон и этого поезда. И в нем не встретили «Танюсю».

«Ладно, поехали до дома»,- уныло произнес Боб.

Возвращаясь, я издалека приметил эту яркую, светлую, солнечную краску её волос на серой, невзрачной палитре вечернего вокзала. И проходя мимо, я не мог оторвать от неё взгляда, а она вновь смеялась! Боже, как она смеялась! Сколько жизни, жизнеутверждающей силы, неподдельной радости и оптимизма звучало в этом смехе!!!

Как поразительно диссонировал её смех с этой серой суетливой массой вокзала, с этим пасмурным, неуютным вечером!

Мы уже прошли ту дверь, рядом с которой она стояла, и были уже в середине вагона, а я так и не смог оторвать от неё взгляда. Может быть и не случилось в дальнейшем всего того, что произошло, сделай я еще несколько шагов, но я не смог пройти мимо!

И бросив Бобу:»Подожди!», я сделал «боевой разворот» и спикировал на эту пшеничную копну.

Что я тогда ей говорил, что она отвечала мне!? Я не помню! Но точно помню, что я хотел уехать с ней, ну хотя бы до следующей остановки и она выталкивала меня, помню что я всучил ей свои телефоны и она обещала мне позвонить через два дня, как только бригада приедет в Москву.

И через два дня она позвонила мне на работу, и я сорвался с работы, невзирая на очередной аврал, и мы встретились!

Вы спросите, зачем я всё это написал!? А просто у неё сегодня день рождения! Да-да, она родилась в день пионерии!

И это была Лоюлодска, как я прозвал её.