Вскоре Первую выписали, а я остался в больнице. Постепенно жизнь в отделении вернулась в прежнее русло, все и вся успокоились, тот субботний вечер забылся, во всяком случае даже О.А. перестала вспоминать о нем, перестала задавать свои каверзные вопросы, вплетенные в паутину других незначащих вопросов. Я обещал Комиссару бросить курить и начал выполнять своё обещание, но организм требовал этого разрешенного наркотика и я не вылазил из курилки. Нет-нет я не курил сигарет, я только вдыхал смог, и этого было совершенно достаточно, чтобы не ощущать потребности в никотине. Мужики подтрунивали надо мной, видя как я сам себя обманываю, да я и сам осознавал это, но что было делать, иначе тяга к никотину вывела бы меня из душевного равновесия, а это не входило в мои планы и я проводил в курилке по несколько часов подряд, получая требуюмую организмом дозу вредного наркотика.
Появлялся в курилке и Абаж. Его поселили одного в двухместной палате и он, спасаясь от одиночества и своей сильнейшей депрессии, часто приносил свое невероятно огромное тело к нам в курилку. Садился с краюшку и молча наблюдал за игрой в домино. Мы пытались как могли вывести его из этого состояния, задавали разные вопросы про кино и театр, он оживлялся и с охотой рассказывал различные истории и сплетни.
«А отчего ты попал сюда, Абаж!?»,- кто-то задал ему вопрос в лоб.
«Знаете ребята, у меня всё есть: интересная работа, машина *Волга*, двухэтажная дача, хорошая жена, всё есть, словом живи и радуйся жизни, а вот ничего не хочу, ничто не радует, жить даже не хочется…»,- последовал горестный ответ.
«Ничего, не переживай, здесь тебя поставят на ноги, еще не одну роль в кино сыграешь нам на радость!»,- ободрил его какой-то оптимист.
Абаж даже не улыбнулся, видно мужик переработался и нервный срыв загнал его в такую психологическую яму. *Хорошо что я не актер, а инженер*,- подумал я.
В то время я пытался писать стихи, и всерьез подумывал перебраться на литературное поприще. И вот однажды у нас в палате появился
настоящий поэт. И до и после нашей встречи я часто встречал его сочинения в различных толстых журналах, его поэзия нравилась мне. Мы подружились. Пряха был быстр и красноречив, его черные чуть кудрявые волосы обрамляли живое, постоянно меняющееся лицо, острый взгляд его карих глаз в сочетании с саркастическим языком положительно выделяли из окружающей толпы. Мы постоянно говорили об литературе и однажды я все-таки решился показать ему свои вирши.
«Ты знаешь, хорошо!»,- сказал он, прочтя две мои тетрадки, а потом не оставил камня на камне от моих ?произведений*, особенно придирался к лирике.
«Ну кто так пишет, Андрюха!»,- восклицал он.
«Я, а что в них не так!?»,- вопрошал я.
«Да всё, всё не так, такое впечатление что пишет какой-то п…страдалец, разве так пишут лирику!?»,- возмущался он.
«Хорошо, я тебе немного рассказывал про ту, кому я посвятил эти стихи, можешь написать вот для неё, как бы от моего имени, я обязательно пошлю ей твои строки и скажу что это ты написал по моей просьбе.».- попросил пощады и подмоги, признавая его превосходство и опытность.
«Ладно, сейчас врачи не дадут, а в тихий час попробую что-нибудь чиркануть, а то и в правду давненько я лирику не писал. Дай мне вот эти несколько твоих стихотворений, попробую, не обещаю, но попробую, от лекарств сейчас голова тяжелая стала!»,- пообещал он мне.
В тихий час я стал внимательно наблюдать за Пряхой. Он лег на живот, сдвинул в сторону подушку, разложил мою тетрадку, листы бумаги и стал думать, иногда что-то записывая. я ожидал приговора от признанного поэта.
Тихий час закончился, и я бросился к нему:
«Ну что, написал, получилось, давай почитаю!»,- с нетерпением требовал я. Он медлил, как бы оценивая мою реакцию на его сочинение, решая показывать или нет мне то, что вышло из под его пера.
«Знаешь, лирики у меня не получилось написать»,- тянул он с решением.
«А что, что получилось, дай прочту!»,- требовал я.
И наконец он поддался моей настойчивости и протянул мне мою тетрадку, где на свободном листе очень мелким, почти бисерным почерком находилось его всего лишь четверостишье.
«И это всё!? Так мало за такое время!»,- мельком взглянув в тетрадь разочаровано произнес я.
» Я же тебе говорил — от лекарств у меня сейчас голова тяжелая. Прочти.»,- извиняясь сказал он.( Я специально оставил всё так как было написано, с ошибками и без знаков препинания)
СОХРАНИЛА ЛЮБОВЬ? ЭТО ВАЖНО!
А ПЛОХОЕ НАМ ЛУЧШЕ ЗАБЫТЬ
И ПОЙДЕМ МЫ ПО ЖИЗНИ ОТВАЖНО
ОХ КАК ХОЧЕТСЯ СЧАСТЛИВО ЖИТЬ
ТЫ СТОИШЬ ПРЕДО МНОЙ КАК СВЯТАЯ
СЛЫШУ ДАВНИЕ РЕЧИ ТВОИ
АХ ТЫ ВЕДЬМА ТАКАЯ СЯКАЯ
ГОВОРИ ГДЕ МОИ СОЛОВЬИ.
НУ КУДА ЗАГНАЛА МОИХ ПТИЧЕК
ГОВОРИ ПОСКОРЕЙ, А ТО В ГЛАЗ
В РАЗ ОТВЫКНЕШЬ ОТ ПОШЛЫХ ПРИВЫЧЕК
ЗА СТОЛОМ ТУТ НЕ ПЕ-НЕШ У НАС
УЛЫБНИСЬ МНЕ УЛЫБКОЮ ПРЕЖНЕЙ
ВЫРВИ БРЕД ИЗ БЕЗМОЗГЛОЙ БАШКИ
ВОТ ТОГДА МОЖЕТ БУДУ Я НЕЖНЫЙ
И К ЗИМЕ ПОДАРЮ САПОЖКИ
14.V11.73 автограф.
«Так это же пародия!»,- обиделся я. Он пожал плечами.
Микола, кажется так тебя зовут, неохота сейчас искать напечатанные твои произведения или копаться в справочниках, если ты живой и случайно заглянешь на эту страничку, вспомни этот эпизод в наших жизнях и посмейся вместе со мной, так же как мы тогда смеялись, разбирая каждое слово в этом пародийном четверостишье.
Добавить комментарий