Как его звали!? Не помню, боюсь ошибиться, ведь видел я его лишь один раз, в тот вечер, больше судьба не сводила нас. Но память настойчиво утверждает, что звали его Геннадий. Пусть будет Геной. Да, точно Гена, и прозвище у него было Крокодил. Почему Крокодил!? Не знаю. Наверное потому что Гена. Таких красивых мужиков я в своей жизни почти не видел. Актер Урбанский да Витенька Аксючиц отдаленно могли сравниться с ним. Блондин, с густой чуть курчавой шевелюрой, точно он час назад вышел от парикмахера. Умные, серо-синие глаза наверняка заставляли вздрогнуть не одну девчонку, забирались и тревожили похоже не одну девичью душу. Завершало эту фактуру крупное, прекрасно слаженное, почти атлетичное мужское тело. По мне, он мог с успехом сниматься в кино, если бы захотел, если бы по-другому сложилась его судьба, и был бы кумиром многих женщин Советского Союза.
Но он работал слесарем-сборщиком, был бригадиром на одном известном питерском заводе. Ответственность за судьбы младших и возраст наложили на его облик печать серьезности, я бы даже сказал монументальности, основательности в словах и делах. Вот таким мне запомнился старший брат Лоюлодски.
«Лоюлодска у тебя!?»,- прямо с порога спросил Гео.
» У меня, больше месяца на диване валяется, на работу не ходит»,- спокойно ответил старший брат.
«А ты куда смотришь!?»,- накинулся на него Жорка,-«с этими командировками я совсем её из вида упустил! Не знал, что такое творится!»
«Накормить — накормлю, напою, спать уложу, а вот по жизни за ручку водить не буду, она девочка большая, сама должна понимать что к чему!»,- невозмутимо отразил он наскоки младшего брата.
«Где она!?»,- нетерпеливо спросил я.
«Там, в комнате, на диване целыми сутками валяется!»,- кивнул в сторону открытой двери в комнату хозяин.
Даже не спросив разрешения пройти, я бесцеремонно прошел в указанную комнату.
Она лежала на диване в измятой одежде, отвернувшись к стенке, уткнувшись носом в кожаную спинку старинного дивана.
«Здравствуй, Колокольчик»,- тихо произнес я.
«Здравствуй»,- ответила Лоюлодска. «Что воля, что неволя»,- говорил её голос.
«Ууууу!!! Какое знакомое состояние! Я на своей шкуре испытал, что чувствует человек в такие дни тяжелой депрессии.»,- подумал я.
Я даже не спросил, что случилось, отчего она прогуливает работу, рада ли она мне, а просто тихим голосом, как бы жалуясь на свою судьбу, рассказал как ждал её звонка, как тосковал, переживал, волновался, как не выдержав разлуки сел в поезд и поехал в Бологое, как искал тот дом, похвалил старушку-хозяйку, с юморком рассказал как ранним сегодняшним утром появился у Жорки, как провели мы с ним весь день в ожидании, когда вернется с работы Гена. И она заплакала. Вот именно этого я и добивался!
«Нужность» — ведь именно это чувство удерживает нас на этой земле.
«Нужность», ну хоть одному, единственному человечку, поддерживает в нас жизнь, делает её осмысленной, необходимой, на годы иной раз продлевая жизнь в смертельно больном организме.
«Нужность» — это она бросает никудышных, всеми затюканных, бойцов на амбразуру дота, это она кидает горящие подбитые самолеты прямо в гущу вражеских танков, это она …
Больше часа братья не тревожили нас, ни разу никто не зашел в комнату. Лоюлодска выплакала все свои слезки, повернулась ко мне:
«Как хорошо, что ты приехал»,- тихо-тихо, почти шепотом произнесла она.
И тут же, как будто он подсматривал и подслушивал, из кухни прозвучал голос Жорки:
«Ну хватит там сношаться-целоваться, оторвитесь друг от друга, ужинать давно пора!».
Лоюлодска даже рассмеялась от этого неожиданного призыва.
«Мы не целуемся»,- недовольным голосом ответила она брату.
Я нежно дотронулся до её плеча и позвал:
«Пойдем, нас зовут, нас ждут».
И человек оттаял, немного, совсем чуть-чуть, но процесс восстановления пошел, она уже как-то, правда вяло, но реагировала на беседу за ужином, участвовала в нашем разговоре за столом.
Сразу после ужина Гео откланялся, сославшись, что завтра с утра надо ехать за город, забирать своих домочадцев с дачи, и скоропостижно исчез.
Гена один раз предложил остаться у него, но я ради приличия отказался, а он больше не предложил. Пришлось и мне откланяться.
«Ты сейчас на вокзал, в Москву поедешь!?»,- осторожно спросила Лоюлодска.
«Нет, поеду в гостиницу, утром позвоню, встретимся где-нибудь в городе и подумаем, что тебе дальше делать.»,- возразил я. Она даже проводила меня до остановки транспорта.
Потихоньку оживал человек.
Добавить комментарий