Единственная(продолжение, забастовка)

Надо было как-то жить и человек-автомат ходил в школу, продолжал учить математику, но только футбол мог зажечь слабое подобие того огня, которое полыхало в моих глазах ранее. Только футбол мог на время вернуть меня к жизни. Она тоже затихла, осунулась, её смех больше не звучал в нашем классе.

Больше мы не встречались, не гуляли по Москве, мы перестали разговаривать даже в школе. На многих уроках она сидела совсем рядом, протяни руку и можно было дотронуться до такого милого, такого необходимого, такого родного существа. Но я боялся даже взглянуть в её сторону, чтобы не сорваться и прямо на уроке не сказать, что она, ТОЛЬКО ОНА, мне нужна, что больше ни на кого я не хочу смотреть. Но даже взгляд на неё я запретил себе, не мог позволить себе даже мельком взглянуть на неё. И если случайно она попадала в поле моего зрения, моментально отводил взгляд. Меня трясло, долго не мог успокоится, но взгляд я отводил от неё.

И вот в конце апреля наша Л.Д. вызывает её к доске отвечать заданный урок. *Элен* была умненькой девочкой и прилежной ученицей, даже по математике была в первых рядах. Отвечала она прекрасно в тот раз, в одном месте только сбилась, запуталась, смутилась, и так и не смогла поправить свой ответ, но пропустив сложное для неё (не знаю почему так случилось) место, продолжала.

«Садись, два»,- резко на полуслове прервала её Л.Д. До сих пор мне не понятны мотивы такого приговора нашей *классной*. То ли женское взыграло, то ли ещё что-то, но до сих пор так и не понял до конца почему же Л.Д. это сделала.

«За что!?»,- хором выдохнул, возмущенный класс.
«А что же я должна была поставить!?»,- наша эмоциональная Л.Д. всегда непосредственно реагировала на наши замечания.
«Ну хотя бы четыре!»,- кто-то выразил всеобщее мнение.
И ничего не объясняя, очень жестко, с каким-то женским остервенением, Л.Д. завершила:»Нет, два!».

«Ну за эту вопиющую несправедливость, ты мне пакость ответишь, ты не ей два поставила, ты меня, погань, оскорбила! Я тебе этого не прощу!»,- многоэтажный мат носился в моей голове.
Я повернулся и посмотрел на *Элен*. Огромная слезинка катилась по её нежной, пухленькой щеке.
«Ну, ты еще пожалеешь, что это сделала!»,- поклялся я себе.

Сейчас не помню уже, стерлось в памяти, то ли следом за *Элен*, то ли на следующем уроке вызвала Л.Д. меня отвечать. Помню только, что к доске я не пошел, она попросила меня с места отвечать. Я встал и молчу.
Пауза стала напоминать мхатовскую.
«Учил!?»,- не выдержала Л.Д.
«Учил!»,- с некоторым сарказмом произнес я.
«Так отвечай, я же знаю, что ежели ты учил, то прекрасно и правильно ответишь!»,- еще не подозревая подвоха, воодушевила меня Л.Д.
Я скромно стоял и молчал. Я знал ответ и мог прекрасно ответить, но я решил её наказать и выполнял своё решение.

Дорогие ученики, читающие эти строки, не берите дурной пример. Прошу Вас, помните что вы учитесь ДЛЯ СЕБЯ и ссориться с учителями, все равно, что плевать против ветра, брызги обязательно вернуться и попадут в вас.

Ничего не понимая, Л.Д. посадила меня на место. В тот первый раз она ничего мне не поставила. На следующем уроке ситуация повторилась и опять Л.Д. отпустила меня с миром. А вот в третий раз она дернула меня к доске, надеясь что на виду всего класса я передумаю бастовать,но она ошиблась — *Казаки не гнуться*. И тут она дала волю своим эмоциям, закатав мне в дневник жирную двойку.

Не своими саркастическими замечаниями и репликами, а игнорирующим молчанием я вывел её из душевного спокойствия, а это будет по страшнее любых слов. Теперь литературу я учил к каждому уроку, учил досконально, тратя уйму времени, отрывая его даже от математике, лишь для того, чтобы иметь право честно сказать:»Учил» и продолжать молчать. Влепив мне с каким то садистским удовольствием третью двойку и записав приглашение на беседу родителям, произнесла:»Я тебя на второй год оставлю, пусть мать в школу придет!». и опять я с каменным лицом ничего не сказал. Она, привыкшая к моим почти молниеносным, язвительным ответам, ничего не понимала. Больше она не вызывала меня на уроках. Мать договорилась, что Л.Д. проэкзаменует меня отдельно по всему курсу, и я согласился отвечать. Она гоняла меня по всему курсу за год, и почувствовав, что я путаюсь по Маяковскому,(тогда я его не понимал и не считал поэзией его творчество), особый упор сделала на него.

«Что ж, я поставлю тебе тройку за четверть и за год, но литературу ты не знаешь»,- резюмировала она нашу почти часовую беседу.

я знал, что литературу совсем не знаю.